Byť, a či nebyť — kto mi odpovie,
čo šľachtí ducha viac: či trpne niesť
strely a šípy zlostnej Šťasteny,
či pozdvihnúť zbraň proti moru bied
a násilne ho premôcť? Umrieť, spať -
nič viac, a myslieť si, že spánkom tým
sa končí srdca bôľ a stovky hrôz,
čo súdené sú nám; nuž umrieť, spať —
to vari je náš vytúžený cieľ?
Spať — azda snívať — ale ľaká nás,
keď unikneme svetským krútňavám,
čo v spánku smrti prisnije sa nám.
Váhame — práve táto obava
nám predlžuje strasti života.
Veď kto by znášal bič a posmech čias,
bezprávie tyranov a spupnosť pyšných,
žihadlá ohrdnutej lásky a ústrky,
čo schopný od neschopných utŕži,
keď ľahko iba jedným bodnutím
svoj pokoj môže nájsť? Kto na pleciach
by vláčil strašnú ťarchu života?
Len hrôza z toho, čo je po smrti,
z neznámych končín, odkiaľ nevracia
sa žiaden pútnik, vôľu marí nám
a káže radšej znášať známe zlá
než uniknúť k tým, čo sú neznáme.
To vedomie z nás robí zbabelcov
a prirodzená ľudská rozhodnosť
uvädá v temnom tieni dohadov;
najsmelšie plány, veľké zámery
tak ako bubliny sa rozpľasnú
a nikdy nedozrejú na činy.
No stačí! Ofélia najkrajšia,
aj moje hriechy spomeň v modlitbách.

Быть иль не быть, вот в чём вопро́с.
Что вы́ше: Сноси́ть в душе́ с терпе́нием
уда́ры праще́й и стрел судьбы́ жесто́кой и́ли, вооружи́вшись про́тив мо́ря бе́дствий,
Борьбо́й поко́нчить с ним? Умере́ть, усну́ть-
Не бо́лее; и знать, что э́тим сном поко́нчишь
С серде́чной му́кою и с ты́сячью терза́ний,
Кото́рым плоть обречена́,- о, вот исхо́д
Многожела́нный! Умере́ть, усну́ть;
Усну́ть! И ви́деть сны, быть мо́жет? Вот оно́!
Каки́е сны в дремо́те сме́ртной сня́тся,
Лишь тле́нную стряхнём мы оболо́чку,- вот
Что уде́рживает нас. И э́тот до́вод -
Причи́на долгове́чности страда́нья.
Кто б стал терпе́ть судьбы́ насме́шки и оби́ды,
Гнёт притесни́телей, кичли́вость гордецо́в,
Любви́ отве́ргнутой терза́ние, зако́нов
Медли́тельность, власте́й бессты́дство и
Презре́нье ничто́жества к заслу́ге терпели́вой,
Когда́ бы сам все счёты мог поко́нчить
Каки́м-нибу́дь ножо́м? Кто б нёс тако́е бре́мя,
Стена́я, весь в поту́ под тя́готою жи́зни,
Когда́ бы страх чего́-то по́сле сме́рти,
В неве́домой стране́, отку́да ни еди́ный
Не возвраща́лся пу́тник, во́ли не смуща́л,
Внуша́я нам скоре́й испы́танные бе́ды
Сноси́ть, чем к неизве́данным бежа́ть? И вот
Как со́весть де́лает из всех нас тру́сов;
Вот как реши́мости приро́дный цвет
Под кра́ской мы́сли ча́хнет и бледне́ет,
И предприя́тья ва́жности вели́кой,
От э́тих дум тече́нье измени́в,
Теря́ют и назва́нье дел.- Но ти́ше!
Преле́стная Офе́лия!- О ни́мфа!
Грехи́ мои в моли́твах помяни́!